Нет ничего безконечного. И чем лучше что то, тем оно быстрее кончается.
Иногда хочется просто исчезнуть. Уехать куда нибудь где мало, очень мало людей.
Не копаться в себе, не думать и не мучаться, а просто жить.
Вот так и сейчас. Читаю "отель"У погибшего альпиниста"".
Хочется сказать что чувствую, но лучше Стругацких все равно не выйдет.
Снежный покров долины был чист и нетронут, как
новенькая накрахмаленная простыня.
Я попрыгал на месте, пробуя крепления, гикнул и побежал
навстречу солнцу, все наращивая темп, зажмурившись от солнца и
наслаждения, с каждым выдохом выбрасывая из себя скуку
прокуренных кабинетов, затхлых бумаг, слезливых
подследственных и брюзжащего начальства, тоску заунывных
политических споров и бородатых анекдотов, мелочных хлопот
жены и наскоков подрастающего поколения... Унылые
заслякоченные улицы, провонявшие сургучом коридоры, пустые
пасти угрюмых, как подбитые танки, сейфов, выцветшие
голубенькие обои в столовой, и выцветшие розовенькие обои в
спальне, и забрызганные чернилами желтенькие обои в детской, -
с каждым выдохом освобождаясь от самого себя, казенного,
высокоморального, до скрипучести законопослушного человечка со
светлыми пуговицами, внимательного мужа и примерного отца,
хлебосольного товарища и приветливого родственника,
радуясь,что все это уходит, надеясь, что все это уходит
безвозвратно, что отныне все будет легко, упруго, кристально
чисто, в бешеном, веселом, молодом темпе и как же это здорово,
что я сюда приехал... Молодец, згут, умница, згут, спасибо
тебе, згут, хоть ты и лупишь своих "медвежатников" по
мордам... И какой же я еще крепкий, ловкий, сильный - могу вот
так, по идеальной прямой, сто тысяч километров по идеальной
прямой, а могу вот так, круто вправо, круто влево, выбросив
из-под лыж тонну снега... А ведь я уже три года не ходил на
лыжах, с тех самых пор, как мы купили этот проклятый новый
домик... А, черт с ним со всем, не хочу я об этом сейчас
думать, черт с ней, со старостью, черт с ним, с домиком, черт
с тобой, петер, петер глебски, законолюбивый чиновник, спаси
тебя бог...
Не копаться в себе, не думать и не мучаться, а просто жить.
Вот так и сейчас. Читаю "отель"У погибшего альпиниста"".
Хочется сказать что чувствую, но лучше Стругацких все равно не выйдет.
Снежный покров долины был чист и нетронут, как
новенькая накрахмаленная простыня.
Я попрыгал на месте, пробуя крепления, гикнул и побежал
навстречу солнцу, все наращивая темп, зажмурившись от солнца и
наслаждения, с каждым выдохом выбрасывая из себя скуку
прокуренных кабинетов, затхлых бумаг, слезливых
подследственных и брюзжащего начальства, тоску заунывных
политических споров и бородатых анекдотов, мелочных хлопот
жены и наскоков подрастающего поколения... Унылые
заслякоченные улицы, провонявшие сургучом коридоры, пустые
пасти угрюмых, как подбитые танки, сейфов, выцветшие
голубенькие обои в столовой, и выцветшие розовенькие обои в
спальне, и забрызганные чернилами желтенькие обои в детской, -
с каждым выдохом освобождаясь от самого себя, казенного,
высокоморального, до скрипучести законопослушного человечка со
светлыми пуговицами, внимательного мужа и примерного отца,
хлебосольного товарища и приветливого родственника,
радуясь,что все это уходит, надеясь, что все это уходит
безвозвратно, что отныне все будет легко, упруго, кристально
чисто, в бешеном, веселом, молодом темпе и как же это здорово,
что я сюда приехал... Молодец, згут, умница, згут, спасибо
тебе, згут, хоть ты и лупишь своих "медвежатников" по
мордам... И какой же я еще крепкий, ловкий, сильный - могу вот
так, по идеальной прямой, сто тысяч километров по идеальной
прямой, а могу вот так, круто вправо, круто влево, выбросив
из-под лыж тонну снега... А ведь я уже три года не ходил на
лыжах, с тех самых пор, как мы купили этот проклятый новый
домик... А, черт с ним со всем, не хочу я об этом сейчас
думать, черт с ней, со старостью, черт с ним, с домиком, черт
с тобой, петер, петер глебски, законолюбивый чиновник, спаси
тебя бог...
morits.owl.ru/
* * *
Кто-то утопил кого-то в чем-то,
не хотел, но вышло так само, -
много ли тут надо для экспромта,
если все готово для всего?..
Не берусь нигде я за перила,
вблизь глядеть не хочется совсем,
легкость обрела и оперила
и теперь летаю надо всем.
Лучше видеть с птичьего полета
славные дела больших людей.
Рядом - два летают идиота,
а внизу - грузовики идей.
Кто летает - очень мало ест-то
и поет не только головой,
рифма - не единственное место,
где имеем признак половой:
женская она или мужская -
это глазом видно, как в кино,
даже дети знают - где какая,
даже мне еще не все равно.
И такие глупости, о боже,
вместе с рифмой западают вглубь,
что ее поэтому, похоже,
те не любят, кто пе так уж глуп...
Вон труба, румяная как дама,
и лицо у ней из кирпича,
дым идет, а жизнь - такая драма,
где все время поздно звать врача.